Диагноз
или
«Пусть мне скажут, ЧЁ у меня»
Лет, эдак, тридцать тому назад жена пристала: «Сходи да сходи в больницу к своей родственнице. Навести, может, посоветуешь чего-нибудь».
Я тогда, избавившись от своих «болячек», радостно пытался осчастливить своих знакомых (я по зодиаку «Рыба», а они вечно в чужие проблемы «сочувственно погружаются»). И хотя я к тому времени уже слышал, что лечить родственников не рекомендуется («нет пророка в своём отечестве» – Иисуса в Вифлееме не признали Христом ни соседи, ни родственники), долго не раздумывая, решился на это (да и элемент «самоутверждения», конечно, присутствовал; и всё-таки с детства «росли вместе»).
Вышла она ко мне в приёмную для посетителей, расспрашиваю – что да как? Что-то толкует мне про цвет лица, где-то что-то «тянет» и, вообще, как я понял – жить скучно! Муж неплохо зарабатывал, ну вот и «легла по-обследоваться». Я быстро сообразил – игра такая: «Я вам болею, а вы МЕНЕ лечите». Спрашиваю: «Что ты хочешь от врачей-то?». Последовала гениальная фраза – мотивация интересов, при отсутствии жизненного смысла: «А пусть они мне скажут, ЧЁ у меня!».
Получив это «ЧЁ» от врачей, жизнь «серых будней» у пациента преображается, наполняется смыслом. Есть цель – избавиться от «ЧЁ»; очередные задачи: сдавать и перепроверять анализы, не забывать вовремя принимать, добиться приёма у известного «ЧЁ»-специалиста, созваниваться по телефону и часами обсуждать со знакомыми-подругами «ЧЁ»-проблемы, сравнивать их «ЧЁ» со своим «ЧЁ»... и вообще... закрутилось-завертелось... как в молодости – «Вздохнуть некогда!», тем более, кругом понимание и сочувствие встречаешь...
Но это я сейчас такой «умный», а тогда начал подробно расспрашивать, как она питается, что ест и как часто:
– Как, как! Как все! Три-четыре раза в день.
– А в перерывах между приёмами пищи?
– Ну, бывает, шоколадку, печенье.
– А как у тебя насчёт «как», т.е. кишечник как работает?
– Да вот здесь не совсем хорошо... Раза два-три в неделю, с трудом.
– И давно так?
– Да ну лет двадцать.
– А как ты чувствуешь – кишечник полностью очищается?
– Да откуда же я знаю, мне же не видно.
По её глазам я видел, что пристал к ней с какими-то скучными неинтересными вопросами. Я вспомнил свою кошку Муську: она после посещения своего «тазика» всегда радостно скачет по квартире с кресла на кресло, со стула на диван. Я понял, что у моей собеседницы это происходит несколько по-другому...
Вернувшись домой, преисполненный благими намерениями, я заварил огромную дозу коры крушины, перелил в большую бутылку из-под вина и отправился в больницу.
Было утро, не приёмный день – выходной. Врачи отдыхают, кроме дежурных. Огромное помещение клинической больницы. Уверенно подхожу к врачебному гардеробу, вежливо здороваюсь, снимаю пальто, надеваю белый халат (одолжил у соседа) и иду, незаметно подглядывая в нарисованный план по лестницам, коридорам, подземным переходам, и вот он – нужный номер палаты. Стучу (палата – женская). После некоторой заминки меня впускают. Женщины с любопытством и оценивающе меня разглядывают. А я – «тёртый калач» – по профессии хормейстер – с людскими массами работаю профессионально, тем более, с женскими – мне тридцать «с хвостиком» – быстро беру инициативу в свои руки, увлечённо рассказываю историю своих болезней и «чудо само исцеления». Бабоньки развесили уши (и не только), достаю из модного портфеля бутылку... Когда объяснил, что там настой крушины, коллектив несколько приуныл, но, прослушав мою мини-лекцию о еде и чистках кишечника вообще и у йогов в частности, глаза их заметно оживились. Настоящее потрясение вызвало известие о том, что есть закон: сколько раз «стол» – столько раз должен быть и «стул».
Видимо, в школе все дамы по математике хорошо учились, так как они быстро сообразили, что количество «столов» в их жизнях несоизмеримо преобладает над «стульями». Я, помахивая рукой с бутылкой, объяснил – дело поправимое: если они наладят работу желудочно-кишечного тракта, то и в этой клинике незачем будет им «валяться».
После этого, с чувством выполненного долга, я поспешил ретироваться, договорившись о звонке мне домой, через пару дней – о результатах моего посещения.
Разговор по телефону состоялся, как было договорено, и моя родственница поведала следующее...
Литровую бутылку палата прикончила в тот же день. На другое утро, действительно, у всех прошло мощное очищение кишечников (раствор крушины я сделал, не жалея травы). Настрой у женщин был бодрый – они были полны энтузиазма: отныне и навсегда очищать ЖКТ (желудочно-кишечный тракт); поменьше жрать и побольше – чистой пищи и жизни... Не скакали по палате как Муська, но всё-таки – энергетика жизненности присутствовала...
После этого наступило время ежедневного обхода – в палате появилась врачиха... Моя телефонная собеседница – натура артистичная – мгновенно изменила тембр голоса и мелодику интонаций, и я «увидел» мощную бабину с манерами и тембром «одесского Привоза», к которой все бросились с рассказами обо мне, о «столе и стульях», о крушине и йогах...
Жизнь в больнице бедна событиями и впечатлениями. И они всё это выплеснули на неё, вместе со своими светлыми надеждами на здоровую жизнь...
Но «врачиха с Привоза», видимо, была не менее моего «тёртая калачиха»... Она быстро взяла ситуацию в свои руки и популярно объяснила, кто в больнице хозяин: «И как только эти разные шарлатаны незаконно проникают на территорию клиники и мутят воду?», а в конце выдала «резюме»: «У меня у самой с этим проблемы – «стул» не чаще чем через день, а ничего, живу себе... А вы кончайте дурью маяться и поаккуратней выполняйте вам назначенное!».
На этом разговор наш телефонный был закончен. Дальше, кому-то и сколько-то заплатили («медицинские светила» в советское время стоили несоизмеримо дешевле, чем в настоящее время, после перестройки «здравоохранения»). Собрался консилиум профессоров и доцентов, долго изучали результаты различных анализов, которые были, примерно, в норме, и никак не могли понять, в чём же причина физической слабости и депрессии моей родственницы. Я, было, спросил у неё, – а про кишечник они тебя спрашивали? – но она отмахнулась, – там люди серьёзные, а ты опять со своей ерундой ко мне пристаёшь...
Дальше я уже не интересовался: то ли чего-то ей отрезали, то ли провели какой-то курс, но она несколько успокоилась, на какой-то период...
* * *
Зачем человек ест? Не вдаваясь в «высшие сферы» («Пища – это информация от Бога»), еда решает две главные задачи внутри человека: наполняет (пополняет) организм энергией и даёт «стройматериал» для образования новых клеток. Идёт постоянный процесс регенерации – старые и больные клетки отмирают, и на их место рождаются новые и молодые.
Человек – это не статика («скульптура» неподвижная), а поток, энергетическая река; согласно «матрице», сквозь «систему-человека» материя входит и уходит – идёт постоянное обновление.
Если, предположим, человек съедает в сутки 2-3 кг пищи, а на «подзарядку батареек» и регенерации нужно 1 кг, то куда организму девать эти лишние два? При этом ещё и естественные отходы: что-то усваивается, а что-то – нет.
В процессе эволюции организм приспособился делать запасы «на чёрные дни». Съест волк зайца, а следующий будет когда? Может, завтра, а может, только через пару недель, и не заяц, а полудохлая и больная крыса. Именно поэтому зверь ест «до отвала» – это разумно, с точки зрения выживания.
А когда «цивилизованное существо» лопает 3-4 раза каждый день и что-то проглатывает в перерывах?
«Жевание и проглатывание» снимает стрессы, разгоняет тоску и скуку («люблю повеселиться, а особенно, покушать»); у женщин – решает проблемы сексуальной неудовлетворённости. И всё это как бы и не плохо для психики, но как быть ЖКТ (желудочно-кишечному тракту), работающему с дикой перегрузкой, а «соучастникам» пищеварения – печени, селезёнке, поджелудочной железе и т.д. – как справляться с такими объёмами?
Если буду жив (е.б.ж.) – планирую поговорить о питании в отдельном цикле, эта тема – огромная, и более чем важная.
* * *
В рассматриваемом случае, вспомним: дама ест 3-4 раза в день (и что-то проглатывает в перерывах), а «эвакуация» отходов происходит 2-3 раза в неделю (и, конечно, очищение происходит не полностью). Это, видимо, действительно, сложнейшая проблема для консилиума из профессоров и доцентов, – почему же она всё-таки так плохо себя чувствует? В чём же непорядок? УЗИ, компьютерная диагностика, анализы крови, мочи, кала и ещё была масса проделанных анализов, чтобы решить эту «сложнейшую» проблему! Пацаны! Да у неё весь её организм забит «веществом»... как это сказать вам по-русски – тем, которое пишется у вас через «о»... Кишечник не справляется с выводом этого вещества! Перистальтика (сокращение стенок кишечника) не работает, стенки облеплены засохшими каловыми массами и раздуты от количества содержимого...
Но человека не так просто прикончить, несмотря на его «суицидное» поведение и высококвалифицированную помощь «медлохотрона»: за миллионы лет эволюции у него развились «компенсаторные способности и возможности».
У нас существует внутри четыре «выделительные ведомства»: кишечник, мочеточник, потоотделение и лёгкие (которые йоги называют «мусоросжигалкой»). Гниющие в кишечнике массы сквозь стенки проникают в кровь, в лимфопотоки и разносятся по всему организму...
Вот вы – пациенты поликлиник, соберите свой консилиум, подумайте, легко ли бедному физическому телу «какать» через кожу и лёгкие и выводить каловые массы через мочеиспускание? Может, после этого что-то прояснится в ваших мозгах, забитых фекалиями.
Это не ругань, а точный медицинский диагноз, рассматриваемого выше примера из моей практики...
* * *
В моей памяти всплывает человек, предшествующий моему поколению, ну назову его – Святослав Ленский. Такое сочетание соответствует, в моей памяти, его энергетическому образу. В музыкальном училище, где я учился, он был завучем, а в музыкальном институте – доцентом и завкафедрой. Человек высокий, сухощавый, жизнерадостный и участливый; любил в компании пропустить коньячка – рюмочку-другую (ну уж, иногда, и третью...), с хорошей закуской и беседой. Я же у него тогда занимался по классу дирижирования. Была на музыкальном факультете такая примета: если заходишь в класс, и на рояле лежит потухший окурок, значит здесь был недавно Святослав, – «ищи его, далеко не мог уйти…». Святослав Ленский прошёл войну с концертными бригадами, прекрасный пианист, аранжировщик, делал великолепные оркестровки. Общительный, доброжелательный… Всё бы хорошо, и только в одном ему не повезло: жена была по профессии врач.
Когда уж возраст его стал далеко за…, и волос на голове – поменьше и пореже, и на высоком и худом теле образовался «животик», как беременность средней степени, эта жена и врач всё-таки уломала его «лечь и обследоваться» (хотя это было не в его характере).
Как потом он мне рассказывал, ничего серьёзного не нашли, но какой-то диагноз нужно ведь было поставить, раз пролежал в больнице. И «всучили» ему (музыканту!) – аритмию в сердце. Представляете! Метр, ритм в музыке – это самое главное (тем более в военных оркестрах), а у него, у Ленского (!) … аритмия! И где? В сердце! Он мне рассказывал и возмущённо стучал костяшкой пальца по крышке рояля: «Знаешь, у меня сердце – ТУК-тук-ТУК-тук, а потом, на тебе вдруг – ти-ти-ти-ти-ти, ти-ти-ти-ти-ти, а потом опять – ТУК-тук-ТУК-тук, и опять, надо же – ти-ти-ти-ти-ти, ти-ти-ти-ти-ти».
Я что-то лепетал ему, что он, мол, человек живой, участливый, а сердце – это ведь не метроном, и оно реагирует на события по-разному. Но «эскулапы» и «Ж» сделали своё дело: «порча и сглаз» крепко засели в нём в виде диагноза «Аритмия».
Святослав стал «сереть»: вместо прекрасных подголосков в его голове было постоянное сумрачное наблюдение за «неправильно» стучащим сердцем в его оркестре живых органов; угасло слышание внешней симфонии Жизни, и активный внутренний оптимизм стал иссякать… Через два-три года его не стало.
Если бы не лёг он на это дурацкое обследование, то не бросил бы резко курить (а курил с детства, и «ничего себе»…), не боялся бы «пропустить» рюмочку коньяка и «хорошо посидеть» в дружеской компании, от души «полабать» на рояле, аккомпанируя кому-либо, «сварганить» прекрасную аранжировку для простенькой песенки, так и прожил бы ещё лет 20-30, с его лёгким характером, талантом и жизнерадостностью – это было вполне реально, если бы не... (!)
* * *
После моей лекции по новой теме следующее занятие всегда начиналось с семинара-повторения.
Однажды я спросил слушателей: «Ну и как вы поняли – что такое диагноз?», и тут один парнишка говорит: «Диагноз – это Приговор».
Десять лет любительских занятий целительской практикой с учениками и знакомыми (до создания «Школы здоровья») и 20 лет профессиональной работы в «Школе» убедили меня в том, что самое трудное – с «больного» снять «диагноз». Эта ходит «вся из себя гипертоник», в сумке у неё всегда с собой приборчик для измерения давления… А этот – «сердечник» – живёт в ожидании и «надежде» – не кольнёт ли сердце...
Все «диагнозы» – это «ятрогенные заболевания», т.е. болезни, возникшие от врачебного внушения (я не имею в виду, конечно же, «отрезанную ногу» или «ёжика», который дыркой в боку свистел…).